«Все достижимо – надо только работать»
- 06.04.2021
Ушел из жизни выдающийся ученый, главный научный сотрудник Института ядерной физики им. Г. И. Будкера СО РАН (ИЯФ СО РАН), лауреат Государственной премии СССР и премии им. П. А. Черенкова, доктор физико-математических Алексей Павлович Онучин. Сегодня его вспоминают коллеги и ученики.
Работа над созданием детектора МД-1. 1970-е г. Фотография из личного архива А.П. Онучина
Алексей Павлович Онучин является одним из пионеров в разработке методов регистрации частиц, создании детекторов и проведении экспериментов на встречных электрон-позитронных коллайдерах. В 1959 г. он окончил Московский государственный университет и начал свой профессиональный путь в ИЯФ СО АН (ИЯФ СО РАН), в котором проработал до конца своей жизни.
Алексей Павлович Онучин принимал участие в экспериментах на первом в мире электрон-электронном коллайдере ВЭП-1, активно работал над подготовкой детектора для электрон-позитронного коллайдера ВЭПП-2, руководил созданием детектора МД-1 на основе многопроволочных пропорциональных камер для экспериментов на коллайдере ВЭПП-4, принимал активное участие в разработке детектора КЕДР для модернизированного коллайдера ВЭПП-4М, а также являлся лидером группы ИЯФ СО РАН, работающей в международной коллаборации BaBar на B-фабрике в Национальной ускорительной лаборатории SLAC, США.
Алексей Павлович Онучин участвовал в создании Кафедры электрофизических установок и ускорителей НГТУ, и с момента ее основания читал курс «Экспериментальные методы ядерной физики» – более 50 лет.
Алексей Павлович был по-настоящему знаковой фигурой для Института ядерной физики СО РАН и НГТУ, и сегодня его вспоминают коллеги и ученики.
Герман Тумайкин, доктор физико-математических наук, эксперт-физик ИЯФ СО РАН:
– Я познакомился с Алексеем Павловичем в конце 1962 года. Однако интенсивное взаимодействие началось в 1963 на стадии подготовки работы ВЭП-1 к двухпучковому режиму. Необходимо было решить много проблем и, прежде всего, придумать способ сведения пучков по всем трем координатам и обеспечить возможность быстрого измерения светимости, хотя такого понятия, как светимость, тогда еще не существовало. Первая часть задачи решалась ускорительщиками, вторая – детекторщиками. Для решения этой второй задачи Алексеем Павловичем было предложено внутри камеры установить счетчики для регистрации рассеяния электронов на малые углы. Естественно, это уменьшало рабочую апертуру, что вызывало у нас – ускорительщиков – большие переживания. Однако компромиссное решение было найдено. С этого времени началось мое тесное взаимодействие с Алексеем Павловичем, которое продолжалось многие десятки лет.
Лауреаты Государственной премии СССР 1989 г.: Г.М. Тумайкин, Ю.А. Тихонов, Л.М. Курдадзе, В.А. Сидоров, И.Я. Протопопов, А.Н. Скринский, Л.М. Барков, А.П. Онучин, В.В. Петров, С.И. Мишнев, Ю.М. Шатунов, В.П. Смахтин
Первой общей радостью была регистрация рассеяния на малые углы на ВЭП-1 19 мая 1964 года. С этого времени началась эпоха встречных пучков. По предложению Алексея Павловича были поставлены первые в мире эксперименты по наблюдению двойного тормозного излучения и измерен его спектр. После окончания экспериментов с двумя пучками нами была развита методика экспериментов с внутренней мишенью. Мы с ним подготовили статью по этой методике. Порядка недели или более мы корпели над ее написанием, и это время тесного взаимодействия осталось в моей памяти на всю жизнь. Прежде всего здесь проявилась его высокая требовательность. Это относилось к расчетам, результатам измерений, их надежности, стилю изложения, оформлению и пр. Это был хороший для меня урок. Статью показали Андрею Михайловичу, он сделал какие-то замечания… Статья ему понравилась, и мы пригласили его в соавторы. В первое время совместной работы на ВЭП-1 дотошность Алексея Павловича нас несколько раздражала, но со временем он приучил нас по много раз исследовать, к примеру, фоновые условия, всегда старался убедить нас в необходимости получения надежных и точных результатов на каждом этапе работы.
Далее были последние эксперименты на ВЭПП-2 с разработанным его командой новым детектором с проволочными искровыми камерами и водяными черенковскими счетчиками. Стремление использовать новые методики всегда было характерной чертой Алексея Павловича, в чем его постоянно поддерживал Вениамин Александрович Сидоров. Полученные на ВЭПП-2 результаты не совпали с предсказаниями теоретиков, что указывало на новую, как в последующем выяснилось, кварковую физику.
Потом был ВЭПП-4 с детектором МД-1, концепция которого, включающая самые современные методы детектирования, была разработана под руководством Алексея Павловича. Однако на стадии реализации этого сложнейшего проекта к осени 1981 года резко усложнились многие проблемы коллайдера и детектора, что вызвало пессимистические настроения как у участников работы, так и у других сотрудников ИЯФ. И в этот момент проявилась решительность Алексея Павловича. По его инициативе был подготовлен довольно жесткий институтский приказ, позволивший мобилизовать сотрудников лабораторий, участвующих в проекте, институтских служб и производства. И это сработало. Комплекс начал работать, на нем были поставлены эксперименты мирового класса.
Далее под руководством Алексея Павловича был построен детектор КЕДР с огромным сверхпроводящим соленоидом, дрейфовыми координатными камерами, с жидким криптоновым калориметром весом 27 тонн и др., превосходящий по ряду параметров аналогичные детекторы за рубежом.
За эти годы Алексеем Павловичем была создана научная школа, включающая несколько поколений физиков, хорошо известных не только в России, но и успешно участвующих в международных коллаборациях. Он гордился своими учениками. В последние годы, когда наши комнаты были рядом, мы часто общались, обсуждая разные аспекты институтской и международной жизни. Он очень переживал по поводу распада СССР, ухудшения финансирования науки, но, несмотря на все, надеялся, что у его учеников впереди хорошие перспективы в создании установок следующего поколения, в частности, коллайдера Супер C-Tay фабрика.
Владимир Блинов, доктор физико-математических наук, заведующий лабораторией ИЯФ СО РАН, декан физического факультета НГУ:
– Алексей Павлович Онучин принадлежит к поколению людей, которые формировались в тяжелое, но очень динамичное время. СССР ценой колоссальных потерь победил во Второй мировой войне, разрушенные войной города поднимались из руин буквально на глазах, была создана атомная бомба, а следом за ней заработала первая в мире атомная станция, Советский Союз первым отправил человека в космос. На этом фоне казалось, что возможно достичь всего, надо только упорно работать, и цель будет достигнута. Этому поколению был присущ социальный оптимизм, для них работа была главным в жизни, а все остальное - сопутствующие явления.
Алексей Павлович вырос на железнодорожной станции под Тюменью, его отец работал на железной дороге. После окончания школы он прочитал заметку о том, что построен Московский университет, и одним из первых в него поступил. Конечно, для деревенского пацана, выросшего на железнодорожном полустанке, это был без преувеличения храм науки. После создания атомной бомбы и выхода на экраны фильма «Девять дней одного года» ядерная физика была мечтой лучших из лучших, и Алексей Павлович выбрал для себя это научное направление.
Алексей Павлович закончил университет и стал одним из первых научных переселенцев, которые приехали в Сибирь работать в еще строящемся Институте ядерной физики, который, по-моему, был создан на волне социального оптимизма и веры в бесконечные возможности человека и общества. Основатель ИЯФ Г.И. Будкер организовал работу института так, что все в нем было подчинено обеспечению комфортных условий для работы научных сотрудников. Он практически освободил ученых от гнета бюрократии, они расходовали свою жизнь и энергию только на занятие наукой, занимались исследованиями и проводили эксперименты. Он вместе со своими товарищами стали теми, кто создал эту организацию. А что такое организация? Это, прежде всего, люди, дух, идеология, и первое поколение сотрудников ИЯФ определило атмосферу, которая до сих пор у нас сохраняется.
Поколению ияфовцев, к которому принадлежит Алексей Павлович, очень повезло. Они были пионерами создания и реализации концепции встречных пучков и проведения первых экспериментов на них. Алексей Павлович участвовал практически во всех экспериментах по этой тематике и был среди тех, кто формировал базу и понятийный аппарат физики частиц. Он опубликовал первый в мире результат по физике элементарных частиц, полученный на встречных пучках, и защитил на нем кандидатскую диссертацию. Алексей Павлович собрал вокруг себя сильную команду. Он участвовал в создании Кафедры электрофизических установок и ускорителей НГТУ, сразу начал читать курс «Экспериментальные методы ядерной физики» и продолжал это делать более 50 лет. Он написал отличный учебник, который стал уставом физика-экспериментатора. Кроме того, он понимал, что наука это, в первую очередь, эксперимент, и постичь ее можно только в лаборатории, как и балету можно научиться только на сцене под руководством практикующего танцовщика. Поэтому Алексей Павлович вкладывался в учеников и со временем собрал вокруг себя сильную команду физиков экспериментаторов, многие из которых стали членами Академии наук РФ, руководителями лабораторий ФЭЧ в ИЯФ. Перефразируя известное выражение о том, что вся русская литература вышла из гоголевской шинели, можно без преувеличения сказать, что большинство ведущих физиков экспериментаторов ИЯФ вышло из «шинели» Алексея Павловича Онучина. Когда я пришел к нему в лабораторию, конечно, почувствовал его сильное влияние. Временами приходилось тяжело, но это было большое везение – учиться у него.
Прецизионные эксперименты на коллайдерах ИЯФ известны во всем мире. 1989 г. Фотография из личного архива А.П. Онучина
Алексей Павлович славился тем, что не видел для себя никаких границ и брался за совершенно, казалось бы, неподъемные задачи. Одной из таких задач стало создание магнитного детектора МД-1. Он собрал около десяти перспективных выпускников тех лет и под его руководством они создали этот детектор – один из лучших в мире на тот момент. МД-1 был создан практически с нуля. Было проделано много работы: разработана технология многопроволочных пропорциональных камер с миллионном запаянных в детекторе проволочек; разработана гибридная электроника, предусилители, платы регистрации. Все это было советского производства, хотя надежность электроники была невысока, но радио-группы лаборатории 3 поддерживали ее работоспособность на должном уровне. Команда специалистов ИЯФ преодолела множество препятствий и создала новые детекторные технологии регистрации и идентификации частиц, и в 1981 году детектор МД-1 заработал, и на нем были проведены эксперименты. Ничего подобного ни в Советском Союзе, ни в ИЯФ на тот момент не существовало. В результате этого ИЯФ вышел на мировой уровень детекторостроения. К институту появился международный интерес, и на фоне этого интереса был установлен контакт и сотрудничество с лабораторией SLAC, США.
Важным и для института, и для Алексея Павловича стал 1985 год. Я возвращался с друзьями из туристического похода и по пути в Академгородок таксист вдруг сообщает нам, что Институт ядерной физики сгорел. Придя в ИЯФ, я узнал, что все, над чем работал Алексей Павлович последние 10 лет — детектор МД-1, который только что вышел на крейсерский режим набора статистики – уничтожен пожаром. Для коллектива это была большая потеря – сгорела их многолетняя работа, кандидатские и докторские диссертации. Кто-то на месте Алексея Павловича упал бы духом, но он мобилизовал своих сотрудников, принял участие в восстановлении потерянного, и начал работу над детектором КЕДР. Его вклад в этот детектор тоже потрясающий. Например, ему принадлежала идея использовать жидкий криптон – никто в мире ранее его не использовал. Под его руководством была создана новая для ИЯФ технология дрейфовых камер, разработана передовая электроника регистрации. В последствии все эти технологии были применены в других детекторах ИЯФ. Опыт работы над МД-1 сильно помог ему и его команде, которая прошла весь цикл создания сложной установки от проекта до его реализации в железе и запуска, в создании детектора КЕДР. Это наглядный пример важности реализации крупных проектов, которые позволяют воспитывать квалифицированные кадры, создавать и сохранить научную школу.
Алексей Павлович, с одной стороны, был жестким руководителем, но, с другой – проявлял заботу о своих сотрудниках и был рядом с ними в важные моменты жизни: навещал в больницах, участвовал в торжествах. Алексей Павлович – это человек редкой силы воли и духа. Уже имея серьезные проблемы со зрением, преодолевая себя, он бегал на лыжах, всегда был в хорошей форме. Его сила воли и оптимизм оставят о себе светлую память в наших сердцах.
Александр Барняков, кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник ИЯФ СО РАН:
– Первый раз я встретился с Алексеем Павловичем даже не зная, что это он. На первом курсе нас пригласили в ИЯФ на конкурс научных работ. В тот день председательствовал Алексей Павлович. Он зашел в аудиторию и осмотрел нас через очки. Он был уже седым, с бородой, но при этом крепким спортивным человеком. Мы сразу поняли, что зашел кто-то важный, притихли, и моим главным впечатлением дня стал тот факт, что я видел настоящего ученого. Алексей Павлович спросил, почему мы не задаем вопросы? Тогда кто-то из ребят спросил, что такое градиент линзы. Отвечающий был поставлен в ступор: как объяснить, что вода – это вода? На что Алексей Павлович отреагировал непреклонно: «Вы слышали вопрос, вот и отвечайте». Эта ситуация научила меня тому, что глупых вопросов не бывает. Позже я узнал, что он всегда хвалил за ответ «Не знаю». Он говорил: «Какой хороший ответ! Это гораздо лучше, чем сказать глупость». Это тоже урок, который я пытаюсь передать студентам и всем, с кем работаю, что это нормально – не знать чего-то, главное, чтобы было желание разобраться.
Потом, когда я уже был старшекурсником и работал у него в лаборатории, Алексей Павлович предложил мне встречаться по рабочим вопросам по субботам. Суббота хороша тем, что в этот день нет планерок, совещаний, советов. Это одна из традиций ИЯФ – работать по субботам. Сейчас тоже, зайдя в этот день в институт, можно увидеть открытые кабинеты, но, как рассказывали, раньше суббота в ИЯФ была неофициальным рабочим днем. Люди по-настоящему горели своим делом, и Алексей Павлович был одним из энтузиастов, которые проводили большую часть жизни на работе. При этом он говорил, что для физика важная часть жизни – это семья, и нужно внимательно относиться к своим домашним.
Я считаю, очень легко недооценить вклад Алексея Павловича в развитие физики и нашего института, но переоценить практически невозможно. Он был одним из пионеров. Он участвовал в первых экспериментах со встречными пучками, под его руководством в ИЯФ был построен первый детектор с использованием черенковских счетчиков. При его участии были разработаны и применялись в эксперименте искровые камеры с возможностью сбора данных в режиме реального времени. Алексей Павлович разработал многопроволочные камеры для детектора МД-1, что являлось колоссально сложной задачей.
Черенковские счётчики, которые позволяют детектировать частицы в коллайдере, Алексей Павлович, как мне кажется, любил с самых первых шагов в науку. Он проходил практику в лаборатории Павла Алексеевича Черенкова и пронес эту любовь через всю карьеру. Если бы не Алексей Павлович, наверное, в Новосибирске не развилась бы эта технология. Аэрогелевые детекторы совместного производства ИЯФ и ИК СО РАН используются как в нашем институте, так и в других организациях, и даже летают на МКС. В данный момент мы разрабатываем их для детектора PANDA (Германия) и для проекта электрон-позитронного коллайдера Супер С-тау фабрика. У истоков этих работ еще в 1985-1986 годах стоял Алексей Павлович. Сейчас аэрогель новосибирского производства считается одним из лучших. Уже в 1994 году удалось разработать и создать самый лучший в мире по своим оптическим характеристикам аэрогель, который стал эталоном. Алексей Павлович верил, что, если делать что-то серьезно, это обязательно увенчается успехом, и мы тоже стараемся следовать этой философии.
Еще одна черта, которую я для себя отметил у Алексея Павловича, это оптимизм. Как-то я пришел к нему обсудить план работ, и у меня было два варианта развития событий – оптимистический и пессимистический. Алексей Павлович мне сказал, что пессимисты вообще не строят планов. Оптимизм – это тоже характерная черта Алексея Павловича. Он мог многому научить нас: как преподавать, как организовывать работу и прочему, но вот оптимизм – это то, чему, наверное, придется нам учиться самим, глядя на его пример.